Лестница, которая висит в воздухе: почему российские практики соучастия до сих пор хромают?
Соучастию в России — десять лет: с одной стороны, как будто можно подводить какие-то итоги, с другой стороны, понимаешь, что для такой комплексной практики 10 лет — вообще ни о чём. Люди, которые занимаются соучастием, могут привести миллион доказательств того, что система работает со сбоями, а инструменты партиципации неэффективны.
Что такое хорошо и что такое плохо: true & fake в партиципации
Проекты соучастия в России делятся на два типа:
- Партиципаторное бюджетирование — этот инструмент позволяет жителям самим решать, куда и как направлять средства из бюджета, и даже самим предлагать проекты (например, «Твой бюджет» в Петербурге). Сейчас такое есть в более чем 60 субъектах России благодаря поддержке Минфина.
- Соучаствующее проектирование — здесь жителей, бизнес и других заинтересованных лиц привлекают к работе над местом ещё на этапах выбора территории и проектирования. У этого механизма сопоставимый масштаб благодаря Минстрою.
С количественными показателями, кажется, всё не так плохо, но в обоих случаях очевидна колоссальная нехватка аналитики, академической, исследовательской основы для практической деятельности и почти полное отсутствие какой-либо образовательной основы. Иными словами, вся страна фигачит проекты соучастия в пене и в мыле, но этот опыт не исследуется, не анализируется, таким навыкам нигде толком не учат. Без этих слагаемых имеем в сумме вопиюще низкое качество проектов соучастия.
Проблемы начинаются на базовом уровне: для кого-то партиципация — это реальное соучастие, а для кого-то — сознательная манипуляция. Кто-то извращает соучастие не со злым умыслом, а от незнания, кто-то вовлекает, потому что «надо», «модно», «мы слышали, что это хорошо» — благое желание, помноженное на непонимание сути подхода. Конечно, это вызывает бурление внутри отрасли, все хотят публично зафиксировать, что такое true-партиципация, а что — fake.
Ты просишь меня о соучастии, но делаешь это без уважения
Вторая проблема возникает, когда инструменты партиципации используются наполовину. Вовлечение — это не просто «давайте спросим у жителей, чего они хотят!». Эту формулу часто можно услышать от чиновников на местах, святая простота… Если бы всё было так просто, то не было бы длящихся годами городских конфликтов. Хороший пример, как не надо делать — берегоукрепление набережной в Вологде, где многие жители до сих пор выступают против «берегоукрепления» реки, которое администрация города провела после воркшопа с жителями — и вопреки многим из тех предложений, которые там прозвучали. Потому что спросили, а потом не воспользовались: не поняли, что ответили или ответ не устроил — и проигнорировали. Но как будто это дает основания отмахнуться: «мы же их вовлекли… спросили, то есть».
Нельзя не сказать об ещё одной особенности коммуникации, важной для соучастия: то, что люди скажут, когда их спросили в одностороннем порядке, может сильно отличаться от того, что они скажут, выслушав других. Процесс обсуждения имеет громадное значение. Люди способны и даже склонны менять свою точку зрения, услышав другие. Просто в обычной жизни мы друг друга не слышим — нет ни поводов, ни ситуаций, ни пространств, ни желания, ни навыка. Мы слышим только себя и считаем себя правыми. Проекты соучастия создают поводы, пространства и ситуации для коммуникации людей, помогают развивать навык формировать, аргументировать и изменять свое мнение.
На встречах соучаствующего проектирования, которые проходили в Петербурге, жители обсуждали благоустройство участка возле реки Охта: приходящие время от времени в это пространство хотели мини-футбольное поле или скейт-площадку, а вот живущие непосредственно рядом с местом — тишины и только тишины. Услышав обе позиции, стороны сильно удивились и при помощи модераторов начали обсуждать эту проблему. В итоге решение было найдено: скейт и поле из концепции убрали, зону для подростков подвинули в сторону от жилых домов и сделали не такой шумной: простые снаряды, качели, лежаки с видом на воду, а во второй очереди — подальше от домов — запроектировали нормальную спортивную зону. Жалоб на шум пока не было.
В таких обсуждениях, спорах рождаются если не истины, то сбалансированные решения, с которыми горожане потом будут жить. Это может быть неочевидно для тех, кто в подобных ситуациях не бывал, в том числе, архитекторам и чиновникам. По этой причине объяснить им разницу между «давайте спросим людей» и «проведем серию встреч-обсуждений с участием носителей разных точек зрения» — порой очень трудно. Но нужно учиться. Учиться друг у друга, у тех, кто умеет убеждать, у кого за плечами успешный опыт переубеждений.
Неладно что-то и в самом Датском королевстве
В конце концов, общение с теми, кто находится вне практики соучастия — непростая задача. И да, до сих пор в профессиональном сообществе нет универсальных механизмов убеждения потенциального заказчика интегрировать в проекты благоустройства и другие средовые и градостроительные проекты механизмы соучастия. Но это не самая серьезная проблема. Похоже, что с внешними проблемами иногда работать проще, чем с внутренними. Потому что довольно часто причины неэффективности соучастия связаны не с непониманием и дилетантством вне отрасли, а с недостатками квалификации внутри нее.
Казалось бы, ответить на вопрос, что такое true- и fake-партиципация могла бы хорошо известная в профессиональной среде «лестница гражданского участия», созданная полсотни лет назад американской исследовательницей Шерри Р. Арнштейн и адаптированная под российские реалии «Проектной группой 8», «Стрелкой» Минстроем, АСИ. Всё переведено-пояснено-пересказано: чем «манипулирование» отличается от «информирования» или «умиротворения», а то и другое — от реального «партнёрства» и уж тем более «делегирования полномочий» в проектах соучастия.
Однако возникает впечатление, что эта лестница висит в воздухе, а российская практика соучастия существует сама по себе. Вероятно, это происходит из-за того, что никто не разбирает конкретные кейсы применительно к этапам и разновидностям инструментов соучастия, описанных в лестнице — ни после реализации этих проектов, ни, что ещё важнее, до начала этих проектов. «Лестницей гражданского участия» как инструментом на практике, мне кажется, никто не умеет пользоваться и не пользуется, считая её частью теории соучастия для трансляции вовне. Никто не учит создавать дизайн проекта соучастия, опираясь на её принципы, разбираться, как мы в нашей работе будем переходить «от ступеньки к ступеньке», какими инструментами обеспечим движение вверх.
Без осмысления нашей собственной деятельности она теряет смысл и содержание, остается голая форма, и мы попадаем в ловушку, в которую сами себя загнали. Позволю себе пространную цитату из Шерри Р. Арнштейн:
…если консультации не сочетаются с другими видами участия, эта ступенька лестницы остаётся не более чем мошенничеством, поскольку нет никаких гарантий, что тревоги и мнения граждан будут приняты во внимание. К наиболее частым методам консультаций с гражданами относятся опросы мнений, собрания жителей микрорайонов и общественные слушания. Если власть имущие ограничивают поступление мнений и идей от граждан исключительно этим уровнем, участие так и остаётся всего лишь бутафорским ритуалом. На людей преимущественно смотрят, как на какие-то статистические абстракции, а участие измеряют количеством пришедших на собрание, взявших домой брошюры или заполнивших анкету. Единственное, что получают граждане от всего этого — они «принимают участие в участии». А вот власть имущие получают доказательство того, что все необходимые формальные процедуры привлечения «того самого народа» соблюдены.
Поймать себя на том, что всё это время ты «участвовал в участии» — ночной кошмар каждого партиципатора. Но во всех ли проектах соучастия можно сразу попасть на верхнюю ступень и следует ли бескомпромиссно к этому стремиться? Сложно ожидать нормального партнёрства там, где власти не верят в людей, никогда с ними не работали и представляют их не иначе как «неадекватов». В рамках первых проектов работу скорее придётся начинать с простого консультирования, а к соучастию переходить после успешных прецедентов. И тут возникает много вопросов.
Можно пойти на принцип и отказаться участвовать в этом «цирке», мол, или делаем на 100%, или никак — это будет предельно честно перед собой. Но возможно, не стоит впадать во фрустрацию от того, что сделать «как положено» не получится и всё же пойти шаг за шагом работать со всеми сторонами? Ведь можно заранее предупреждать горожан о том, что реалистичным исходом на этом этапе может стать не более, чем консультирование с ними — и те из них, кто готов двигаться вместе с вами поэтапно, начнут это совместное движение. Возможно, это тоже честно. Перед людьми.
Следует ли считать примеры неидального гражданского участия провальными, или это нормальный процесс в обществе? При этом надо помнить, что практика и навыки ведения переговоров у нас пока слабо развиты, а уровень взаимного доверия чрезвычайно низок. Возможно, важно именно поступательное движение по ступеням лестницы, которые не следует перепрыгивать при помощи административного ресурса и нажима «сверху», например с уровня федеральных властей? Поскольку последнее:
- противоречит ценностям демократии снизу;
- вряд ли коренным образом изменит образ мысли и действия участников процесса, включая «нагнутых» админресурсом чиновников;
- грозит проблемами на последующих этапах, которыми чревато все сделанное не органично, но резко и насильствнено.
Где правда, брат-партиципатор?
Видимо, рецепт один: чтобы не попасть в ловушку, нужно анализировать собственные действия, действия других участников процесса, разбирать их, формулировать содержательные, а не формальные критерии качества того, что делаешь, в чём участвуешь. Этому нужно учиться, это навык, который нужно развивать, но в реальных проектах на это обычно не хватает времени. Значит, нужно создать ситуацию, в которой ты оказываешься снаружи собственных проектов, но в кругу единомышленников. Профильные образовательные и тренинговые программы — разновидность таких ситуаций.
Ересь партиципатора
Напоследок — вопрос, который предпочитают не выносить за пределы профессионального сообщества, потому что он звучит как ересь: «А всегда ли нужно спрашивать жителей?»
В сообществе есть мнение, что спрашивать надо всегда, потому что за избитым «спрашивать жителей» стоит соблюдение принципов и ценностей гражданского участия и в конечном счёте демократии. Как сказал один уважаемый и опытный коллега: «Нельзя быть демократом чуть-чуть — вот тут быть, а вот тут не быть». Но в сообществе есть и другая точка зрения: применительно к проектам развития городской среды и городов партиципация — это набор инструментов, которые в одной ситуации уместны, а в другой — нет. И поэтому — нет, не всегда надо «спрашивать жителей». Дальше идут вопросы: каких жителей? кто сказал, что жителей? почему именно жителей?
А что, если спросили не столько жителей, сколько окружающих пространство предпринимателей, с которыми совместно создали коллаборации, давшие месту новые смыслы и объекты — как сделали на озере Нижний Кабан в Казани или на одном из участков набережной Карповки, где основные соседи транзитного участка именно предприниматели — такой подход имеет право на существование в рамках соучаствующего проектирования? Насколько это правильно-демократично-этично-профессионально?
Есть мнение, что спрашивать надо там, где суть и масштаб проекта как-то соотносится с обыденным знанием и опытом жизни горожан. В других же ситуациях, возможно, достаточно мнения междисциплинарной команды экспертов, которые разбираются в сложном вопросе значительно лучше обычных горожан. То есть спрашивать безусловно нужно, но не горожан, а широкий круг экспертов. И тут идут дебаты: а какой масштаб приемлем и понятен для горожан? Про мастер-план района нужно спрашивать? Допустим. А про мастер-план города? Ладно. А про генплан? А про схему транспортного планирования? ПЗЗ?..
Ответы не лежат на поверхности, потому что город — это сложно. Разбираться надо всем вместе: мы в Петербурге будем делать это в рамках программы CO-URBANISM на базе Центра урбанистики UP в Европейском университете в Санкт-Петербурге. Если вам интересно и важно не просто вовлекать, а вовлекать с пониманием — присоединяйтесь: upcenter.spb.ru/courbanism
Авторы текста: Олег Паченков, руководитель проектов Центра гуманистической урбанистики UP ЕУСПб, директор образовательной программы CO-URBANISM. Исследователь и консультант в области городского развития и урбанистики. С 2015 года консультант проектов соучастия (партиципаторное бюджетирование, соучаствующее проектирование) в городах и регионах РФ. Шеф-редактор серии Studia Urbanica в издательстве НЛО. Партнер бюро Pachenkov & Voronkova.
Анна Краснова, сотрудник Центра гуманистической урбанистики UP ЕУСПб, специалист по SMM, консультант проекта «Твой бюджет»